Фэнтези 2007 - Страница 9

Первые двадцать безделушек в списке (первая и вторая категория) помечены особой красной графой. Владеть подобными артефактами разрешено только верхушке магов, да и то после письменного разрешения губернатора. А дальше начинаются разнообразные поблажки и исключения. Третья категория — разрешена адмиралам, но никак не головорезам. Если приводить примеры дальше — моя «Отражающая стена» находится в восьмом десятке, и найти такую штуку можно лишь у офицеров абордажных команд губернаторского флота…

— Не наше дело. Пусть маги разбираются, — пожал плечами человек.

— Подобные клинки достаточно редки. А тут сразу четыре, да еще у каких-то хорьков. Что-то не вижу у них на плечах адмиральских лент. Рассказывай, из-за чего все эти покойники, эльф, — обратился ко мне полуорк.

— Шел домой. Услышал крики о помощи.

— И решил стать спасителем?

— В точку.

— Ладно. Ври дальше, — позволил он, отстегивая с пояса одного из убитых кошелек. Деньги поменяли владельца. Я, конечно же, предпочел этого не заметить.

— А дальше просто. Эти дурни пытались снять кое-кого с пальмы. Но увидели меня и решили прикончить. Вот, собственно, все. Вон, один из них пока жив. Получил по башке орехом. Расшевелите его да спросите.

— Допросим, — сказал человек, и я понял, что потерявшему сознание ничего хорошего не светит. Возможно, он даже не очнется.

— С пальмы, говоришь? — Полуорк подошел к деревьям и, задрав голову, рявкнул: — А ну, слезай!

Раздалась возня, и я с открытым ртом уставился на спрыгнувшую с дерева девчонку. Она была невысокой, мне по грудь, и худенькой, словно тростинка. Курносый нос, очень короткие рыжие волосы. Длинная, по щиколотку, юбка из тонкой материи и рубашка с узкими рукавами. Через ее плечо была переброшена небольшая темно-зеленая сумка.

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что это гнома.

В отличие от мужчин, женщины недомерков даже симпатичны. А эта была из тех, что «очень даже».

— Ай да эльф! — заржал полуорк. — Так вот кого он спасал!

Я нахмурился. Если бы знал, что вся эта канитель ради одной из подземного племени, пальцем бы не пошевелил. С гномами, в отличие от орков, у меня отношения отнюдь не безоблачные.

— Слышала, о чем толковал этот парень? — спросил у незнакомки караульный.

Она кивнула.

— Он говорит правду?

Опять кивок.

— Что им от тебя понадобилось? Гнома покосилась на ближайший труп.

— Что, по-вашему, нужно таким скотам от одинокой женщины? — Голос у нее оказался хрипловатым.

Отчего-то я ей не поверил. Четырем головорезам, каждый из которых вооружен «Прутом света», больше делать нечего, как расширять свои познания в межрасовых связях с какой-то чумазой крошкой.

Тихо застонал оглушенный кокосом бандит. Кажется, он начал приходить в себя, и представителям доблестного Караула сразу же стало не до нас.

— Ладно, эльф, — обратился ко мне полуорк, пока его напарник вязал пленнику руки. — Можешь проваливать. Но если возникнут вопросы, мы тебя найдем.

Намек понятен. Буду трепать о сегодняшней ночи — пожалею. Потому что если стражи не полные олухи, они обязательно загонят два из четырех клинков на черном рынке.

— Как скажете. Спасибо за помощь. Удачной ночи. — Я направился прочь, радуясь, что отделался так легко.

— Эй! Я с ним! — Неожиданно раздался голос гномы. Такой наглости от девчонки я не ожидал.

— Она с тобой, летун? — осклабился полуорк. Ему было весело, и я его вполне понимал. Эльф и гном — это еще более забавно, чем эльф и орк.

Я посмотрел в умоляющие глаза девушки и, сам того не ожидая, ляпнул:

— Да. Она со мной.

ГЛАВА 4, которая заканчивается серьезным уроком для тех, кто не ценит неприкосновенность частной собственности

Меня разбудила тишина.

На самом деле я не припомню такого за все время, что здесь живу. Недалеко от моего уютного гнездышка расположена Яма — одна из посадочных площадок для стреколетов. И в светлое время суток, и ночью тем, кто не привык к реву демонов, здесь делать нечего. Именно поэтому никто из сдающих квартиры в этой части Сан-Винсенте не дерет со своих клиентов втридорога.

Я встал, взял со стула штаны и недоуменно нахмурился. Курьер редко проводит время у себя в берлоге. Обычно не чаще двух-трех раз в месяц, да и то ради одной-двух ночевок. Я провожу в небе больше времени, чем в собственной кровати, и у меня редко появляется возможность убираться в норе. За последние три года, по-моему, такого не происходило ни разу. Не скажу, что я в восторге от бардака, но просто нет сил и времени его разгребать после того, как накрутил в воздухе четырнадцать часов.

Однако сейчас в доме было абсолютно чисто. Пока я дрых без задних ног, гнома похозяйничала в свое удовольствие. Вчера усталость и ром сказались на мне не самым лучшим образом. Добравшись до своего скромного жилья, я указал ей на гамак в соседней комнате и, рухнув на постель, провалился в сон. Даже имени незнакомки не спросил.

Я выглянул в распахнутое окно.

Позднее утро, чистое небо. Ни одного стреколета в воздухе. Гнома сидела на крылечке и, затаив дыхание, следила за зеленой колибри. В солнечных лучах перышки птицы отливали металлическим блеском, а крылья казались размытыми штрихами, так часто она ими махала, облетая лиловые цветки бальзамина.

— Никогда не видела таких птиц? — спросил я.

Гостья резко обернулась, с тревогой и некоторым испугом оглядела меня. Затем неуверенно улыбнулась.

— Нет. В моей стране они не водятся.