Фэнтези 2007 - Страница 191

191

Он ничего не спросил, но посмотрел вопросительно.

— Изабо умерла, — сказал я коротко, не желая рассказывать подробности.

Брок кивнул с видом глубочайшего удовлетворения. Мне вдруг захотелось убить его… Вместо этого я подошел, попробовал снять ошейник с могучей шеи. И тут же отдернул обожженные руки. Орк взвыл. Запахло горелой шерстью.

Сильна сестричка… была… Это сколько же силы надо впихнуть в слово, чтобы оно продолжало действовать и после смерти заклинателя…

— Не вышло? — хрипло спросил орк.

— Сейчас попробую еще раз…

Осторожно, не прикасаясь к бронзе, я поднес ладони к ошейнику, закрыл глаза. Сосредоточился, постарался по слабым следам, по тончайшим обертонам заклятия понять: что думал, что чувствовал, о чем вспоминал человек, когда придумывал слово… Способ, в большинстве случаев бесполезный, — но я слишком хорошо знал Изабо.

Через несколько минут я сказал орку:

— Если я ошибусь, ты умрешь.

Он пожал плечами. Молодец… Все когда-то умрут.

Чуть помедлив, я произнес слово — много лет назад Изабо запирала им ошейник Фрэля, смешного вислоухого щенка, подаренного мною.

Бронзовая удавка Брока разломилась на две половинки.

— Если хочешь, пойдем в Загорье вместе, — предложил орк на своем языке. — Для моего народа ты всегда желанный гость. Мы никогда не забудем, что ты сделал для нас у Сухого Ручья.

Вот так случается иногда в жизни… Девственная Мать свидетельница: в бытность свою комендантом крошечного форта Рюиссо-Сэк я никоим образом не рассчитывал получать пожизненную ренту, отдав большую часть запасов провизии деревушке мирных орков, вымирающей от голода рядом. Просто-напросто раздражал постоянный скулеж косматых голодных детенышей. И вот как все обернулось — лишился капитанского патента, но приобрел дружбу орков, всех без исключения, от Пролива до Загорья…

— Ступай один, брат Брокюлар.

— Я не Брокюлар. Меня зовут Югрж. Прощай, брат!

Глава последняя

1

Брок ушел. Я сидел на топком берегу и отчего-то вспоминал армато Марко. Давным-давно, совсем в иной жизни, этот невысокий, толстенький и чем-то похожий на мячик маласкарец гостил в Арновале. Марко прославился своим путешествием в дальние, неведомые страны Восхода, сочинил книгу о них, пользующуюся невиданной популярностью, забросил рискованные торговые вояжи и проводил время, кочуя по замкам богатых дворян — рассказывал хозяевам и гостям не вошедшие в книгу диковинные истории, демонстрировал коллекцию экзотичных вещей, собранных в экзотичных местах.

Недоброжелатели и завистники поговаривали, что на самом-то деле армато Марко излишне далеко на восток не забирался, а вынужденно провел два года в Эль-Карадже, пока высокий суд светлейшего аймира разбирал имущественные иски местных купцов к маласкарцу. Там, дескать, армато Марко и собрал истории для своей книги — слушая по караван-сараям байки приезжавших с востока торговцев. И экспонаты для своей коллекции редкостей купил у них же. Может, так и было, не знаю…

Но одно несомненно — пожилой купец имел огромный жизненный опыт и весьма наблюдательный взгляд. Он сразу понял, что происходит между Изабо и мною. И словно бы невзначай начал рассказывать мне (только мне!), как законы и обычаи разных стран относятся к бракам между близкими и дальними родственниками… Зима в тот год была долгой и холодной, занесенные снегом перевалы надолго отрезали Арноваль от внешнего мира. К весне мы с армато Марко беседовали вполне откровенно. Уезжай, говорил он, бери ее и уезжай, — неважно, что столь многое ждет тебя в этой стране. Власть, богатство, слава — приходят, и уходят, и снова приходят, и мы поглощены азартной игрой; но потом все придет или уйдет навсегда — и ценным и важным останется лишь одно: те, кто дорог нам и кому дороги мы… Кого мы любим и кто любит нас… Уезжай, Арно, — или однажды пожалеешь об этом, как жалею я, — жалею о том, что не остался…

Я тогда не поверил ему. Или побоялся поверить. Я до сих пор не верю в счастье с любимой в шалаше, в рубище, под чужими звездами… Лучше уж делить трон — с тем, кого любишь и кто любит тебя.

Все так… Но отчего-то куда сильнее, чем о потерянном троне Аргайла и об ускользнувшем титуле принца-консорта, я сейчас жалел, что не уехал с Изабо за Пролив…

Половинка разломанного ошейника Брока валялась неподалеку. Я поднял, тщательно очистил от налипшего ила. Вот оно, сестричка, наше Кольцо Разлуки — которое никогда не натянет указующую нить…

Удивительно, но наложенное Изабо слово еще чувствовалось на обломке… Сильна, сильна была сестричка…

Я вскочил. Выпалил длинную и заковыристую тираду на орочьем — эпитеты, существующие в людских языках, слишком слабы: неспособны дать должную оценку моей сообразительности… Дрожащие пальцы привязывали кожаный шнурок к половинке ошейника и никак не могли затянуть узел.

2

Возвращаться к Тур-де-Буа сейчас — все равно что соваться в пасть дракона. Умирающего, агонизирующего, не обращающего на тебя внимание дракона — но еще способного в любой миг сомкнуть челюсти.

Я вернулся — бешеным галопом, рискуя загнать последнюю лошадь.

В замке что-то еще происходило — судя по доносящемуся с развалин дикому скрежету камня. Но я не обратил внимания.

Деревья теперь не тянули ко мне ветви, и не бугрился дерн от движения корней. Холм окружала редкая цепочка на вид совсем обычных дубов и вязов. Ну где же, где же, ради Девственной Матери, под каким деревом я видел обрывок лиловой рясы?!

191